Оказывается, в нашем районе не одна, а две вдовы, чьи мужья погибли за Отечество, и обе живут в селе Вострецово. Про Александру Ивановну Нико­лаеву мы уже рассказывали нашим читателям, а про Пелагею Андреевну Попову нам ничего не было известно. Поэтому считаем своим долгом испра­вить допущенную ошибку и рассказать о судьбе интересной женщины, какой она раскрылась в недолгой беседе.

– Единственная фотокарточка мужа, 37 год, – поясняет Пелагея Андреевна. Пелагее Андреевне 22 января исполнится 88 лет, а выглядит она для своего возраста моложаво, даже клюшка и прихрамывание не портят ее гордую осанку. На ней китайский розовый с блестками костюм — блузка и шорты — разве скажешь, что перед тобой старушка? Нет, женщина с шармом. – Как видите, чисто, уютно, тепло и светло. Молодцы. Редко сейчас встретишь, чтобы вот так мирно уживались невестка со свекровью. Идем в зимнюю кухню, и здесь идеальный порядок, комфорт. Пелагея Андреевна, довольная произведенным впечатлением, опускается на стульчик и охотно поддерживает разговор. Прошлое у нее богатое, и столько всего трагического происходило, что другая бы, послабее духом, давно бы под такой ношей сломалась, озлилась бы на весь белый свет, и хуже того — спилась.

Трудное детство. Родители развелись, троих детей мать растила сама. Но Пелагея Андреевна отцом гордится: был прокурором, в городе Саратове 8 лет – судьей, потом — директором рыбного промысла в Астрахани, на фронт ушел с должности начальника отдела кадров из Ленинабада, и погиб. Родом Пелагея Андреевна из Пензы, но жила в других городах. Двадцать лет в Ашхабаде (Туркменистан). Здесь в одной из артелей в кондитерском цехе работала ее мать, она-то и присмотрела для своей шестнадцатилетней дочери жениха – Ивана Николаевича Попова, он был на семь лет старше, сирота. Жить было тяжело, квартира стоила 25 рублей, вода – рубль 20 копеек с человека, да еще топка. Оклад — 73 рубля. Как хочешь – так и живи. А он работал кладовщиком-бухгалтером, приехал с Кавказа, не представляла, как можно дружить с парнями. В этом же году, в 38-ом, и вышла замуж, прожили всего 2,5 года.

В июле 41-го года проводила мужа па военную службу, один раз всего и повидались после этого, когда съездила к нему в полевой лагерь близ Владикавказа. Погиб Иван в Чечено-Ингушетии, в октябре 42-го года на станции Вознесенская, как рассказали нам его товарищи-сослуживцы, осколком срезало ему голову. Похоронили на какой-то колхозной ферме, сейчас и могилы той не сыскать, сравнялась, наверное, с землей. Воевал в артиллерии, в должности офицера, осталась от него дочка маленькая — годик и 3 месяца и мать со мной — надо было выживать. И кем только ни работала Пелагея Андреевна: учётчиком тракторной бригады, людей не хватало — сама бралась за рычаги, шофёром — до сих пор сохранились права.

В Ашхабаде, в войну, подвернулась работа секретаря в нарсуде, не побоялась, за плечами семилетка, оказалось, и знания туркменского языка пригодились, еще и переводчиком взяли. – А я и песни пою, и молитвы знаю на их языке, – задорно восклицает Пелагея Андреевна. – Я и в Узбекистане, в Самарканде жила, и с узбеками могу говорить и с татарами могу объясниться. Родители у меня русские, но отец по-татарски говорил. Жили в Пензе, он в лесничестве одно время работал, а там и татары жили, и мордва, и другие народы. У всех свои обычаи. Вот придет в гости к татарину – конину ест, а они к нему — свинину едят, а ведь запрещено, – засмеялась Пелагея Андреевна и легко запела на непонятном языке, резко оборвав, сложила ладони и прижала к лицу: «Аллах» ... Ну что тут скажешь? Мы были поражены. – Еще я железную дорогу строила в Самарканде, когда в Узбекистане жила. Вот берешь шпалу весом 110-120 килограммов и одним махом на плечо — почему у меня сейчас одно плечо и ниже другого. Вот и удивляюсь— сейчас мешок не поднимешь, а, бывало, мешок с цементом 50 килограммов запросто на плечо – и пошел. И Щекинскую ГРЭС строила, это в Тульской области, в 40 километрах от Ясной Поляны. Да, все делала. И вагоны разгружала, вообще, я почти все строительные специальности освоила и штукатур, и маляр.

А когда по переселению в Приморье приехала, на станции работала смазчиком — 30 составов за 12 часов пройдет, и каждый надо успеть. Что же ее толкало на столь тяжелые работы, интересуемся мы у Пелагеи Андреевны. – А жадная была до работы, и, не буду скрывать, хотелось больше заработать, чтобы дети не были обделенными, чтобы ходили не хуже других, чтобы копейка лишняя в доме была. Вот и место жительства меняла, потому что работу лучше находила, но везде помногу лет жила и работала. – А у вас не одна дочка? – спрашиваю как можно деликатнее. – А я – мать одиночка, – сказала просто и откровенно. Замуж не выходила, сватались, не хотела, чтобы у дочери был чужой отец, а представьте, каково одной вдовой в неполные 19 лет? Разве я не заслужила счастья иметь детей? Своих детей в обиду никому не давала. Преклоняюсь перед мужеством этой отважной женщины, все ее дети теперь лежат на местном кладбище, и мама рядом... Пережить такое горе нелегко, а уж дальше жить и подавно. Чем же подпитывает она себя, когда становится невмоготу? – Я начинаю вязать, – отвечает Пелагея Андреевна, – считаю и считаю петельки, это занятие и отвлекает меня. А раньше был огород большой, хозяйство немаленькое держали, это сейчас мы от живности отказались. Больше крючком вяжу, салфетки, посылаю племянницам. Здешним уже отправила, теперь вот на Алтай навяжу, а там уже сами распределят. Читаю газеты: «АИФ», «Утро России», «Сихотэ-Алинь».

В страшном ашхабадском землетрясении в конце сороковых потеряла всё. Сама она в это время находилась в Ленинградской области, узнала о трагедии из газет. Потеряла все — квартиру, вещи, весь личный архив и теперь не может подтвердить военный стаж, чтобы получить звание труженика тыла. Медаль «Ветеран труда» есть, памятная медаль к 100-летию со дня рождения Ленина также не обошла вдову, почетные грамоты, вот только обидно, что после наводнения «Джуди» в 1989 году ей так и не дали квартиру. Ее домик тогда, а он стоял в центре Вострецово, напротив продснаба, завалился набок. Вроде бы и обещали, но пришлось поселиться у родственников, потом сами купили маленький домик, нигде он не числится. Фактически, вдова участника войны на сегодняшний день не может улучшить жилищные условия, дом старенький, ему уже больше 50 лет, но из-под обшивки ветхость не видна. По-хорошему, либо нужен капитальный ремонт, либо — купить получше. Как вышло, что в очереди Пелагея Андреевна не стояла, и никто ей об этом не сказал. Но она обиды ни на кого не держит. А непредоставление ей квартиры в 1989 году связывает с тем, что она нездешняя, и приехала сюда в 1975 году. И все равно, так хочется надеяться, что на вдову обратят внимание и власти, и отдел соцзащиты, и совместными усилиями попробуют решить этот вопрос.

Подготовила Нина Шмелева, сотрудник газеты "Сихотэ-Алинь" Красноармейского района.